Плюшевая сказка.
*****
Первым, что сохранилось в памяти Плюшевого Мишки, было то, как его достали из нарядной коробки, перевязанной розовыми лентами, как он увидел отливающие медом светлые локоны маленькой девочки, как кто-то из взрослых подхватил его, подкинул почти под самый потолок и затем посадил в ворох кружевных подушек. Его подарили! Он был горд и счастлив. И от этого его глаза-бусинки сияли радужным светом. Это была Его Девочка. А он с этого дня стал ее любимым Плюшевым Мишкой.
Девочка нежно обнимала его, доверяла самые заветные свои детские секреты. Да, да, она даже рассказала ему однажды, как разбила бабушкину фарфоровую чашку и спрятала осколки в саду под кустом сирени. Но, тсссс! Это страшная тайна и, я надеюсь, вы никому не проболтаетесь. Девочка шептала в его плюшевые уши милые нежности… А он… Он просто любил свою Девочку. Скучал, когда ее не было дома, хмурился, когда она забывала с утра поцеловать его в мохнатую морду, грустил, глядя через оконное стекло на веселые игры птиц в саду. Но, когда Девочка забегала в детскую, хватала его на руки, обнимала, кружила по комнате, смеясь и рассказывая о том, что приключилось с ней за день, Мишка забывал обо всех своих плюшевых обидах, прижимался велюровым носом к её щеке и боялся только одного… Того момента, когда его снова чинно усадят в ворох шелковых подушек.
*****
Но вы все прекрасно знаете, что дети рано или поздно вырастают и становятся взрослыми. И незаметно для себя самих меняют веселую жизнь игры на скучную жизнь отношений. И наша Девочка взрослела. Игрушек в комнате становилось все меньше и меньше. А однажды Мишка с удивлением заметил, что он в спальне совершенно один. На прикроватном столике и полках теснились резные шкатулки, нарядные флаконы, фиалки в керамических горшках. А вот игрушек там уже не было. Мишка понятия не имел, куда они все запропастились, и, если честно, эти мысли не очень то его волновали. Скорее, где-то в глубине его мягкого сердца, они его радовали. Ведь никто теперь не мог отнять у него внимания его любимой Девочки.
*****
Но вот, в какой-то самый, казалось бы, обычный вечер в доме запахло суетой. Вы знаете, как пахнет суета?
читать дальшеЭто запах дорожных сумок и кожаных чемоданов, запах пыли, поднятой с давно насиженного места, запах потревоженных старых книг и сквозняка раскрытых настежь дверей.
Девочка (которая, надо сказать, уже давно превратилась в молодую леди) уезжала. Она упаковывала вещи и книги в большие чемоданы, вытряхивала содержимое шкатулок, уносила фиалки в гостиную. И вот, когда шкаф, тумбочки и полки стали неуютно-пустыми, девочка присела возле кресла, где испуганно вжавшись в самую глубину, сидел Мишка, и улыбнулась. Но улыбка эта была какой-то виновато-извиняющейся. Наверное, как и все прощальные улыбки на свете, такой, что Мишке захотелось вскочить, обнять ее крепко-крепко и закричать в самое сердце «Не бросай меня!». Но, как вы сами понимаете, ничего подобного он не сделал. Он только почувствовал, как плюшевая голова упала на большие лапы и, кажется, никакая сила уже не могла бы поднять её. Девочка потрепала его за ухо и… ушла, тихо закрыв за собой дверь.
*****
А на следующее утро Мишку забрали из привычного кресла, усадили в тесную коробку и унесли в чулан. Коробку поставили на полку, где помимо всяких старых вещей, сидели знакомые ему игрушки. Привыкнув к темноте и осмотревшись, Мишка попытался заговорить с ними. Но взгляды их были мертвы. Игрушки со временем потеряли души и превратились во все те же банальные и уже никому не нужные вещи.
Если бы Мишка умел, то вылез бы из тесной картонки, подбежал к двери и начал бы колотить в нее лапами. Долго-долго. Пока кто-нибудь, проходя мимо, не услышал бы странный стук и не приоткрыл ее, подгоняемый любопытством. И тогда… Тогда Мишка бежал бы. Далеко-далеко. Он не знал, куда бы побежал, но знал, что подальше от того места, где его так жестоко предали.
*****
Он открыл глаза. Темнота-пустота. И тишина. Тишина, от которой звенит в ушах и хочется кричать. Чтобы криком разбить ее на мелкие кусочки и увидеть, как она разлетится на полу тысячами зеркальных осколков. Тишина давила, даже сильнее, чем картонная коробка.
Но, через некоторое время Мишка заметил, что научился ничего не чувствовать. Вы удивитесь, как можно совсем-совсем ничего не чувствовать? Но, не забывайте, что он все-таки всего лишь плюшевая игрушка, и некоторые вещи ему даются чуть легче, чем нам с вами.
А, когда ты ничего не чувствуешь, ты не ощущаешь и времени. Становится совершенно непонятным, час прошел или год. Поэтому, Мишка не знал, сколько времени он провел в чулане, когда…
*****
…Когда его вытащили из коробки, отряхнули от пыли, зашили проетые молью ранки и подарили другой девочке, которая увезла его к себе домой.
И в этом новом доме тоже были подушки и были детские секреты в ухо шепотом, и гулянье по саду, и нежные объятья, и поцелуи в теплый нос. И Мишка почти уже было привязался к девочке, но страх опять быть кинутым каждый раз, снова и снова опускал его голову на лапы, как в тот самый вечер, когда уехала его Девочка. А новой девочке не нравилось, что Мишка смотрит не на нее, а в пол или еще непонятно куда.
И вот как-то она схватила его за лапу (он даже всхлипнул от боли!), отнесла в сад, кинула на скамейку и сказала: «Ты мне надоел! Ты – неправильный мишка! Ты плохой!»
Папа девочки нашел его через несколько дней и отдал другому ребенку, жившему на их улице.
*****
Шло время. Мягкая шерстка Мишки поистрепалась, глаза-бусинки давно уже были заменены пуговицами, а игрушечная память устала считать дома, темные чуланы и пыльные антресоли.
Мишка привык ничего не чувствовать. Он давно превратился в простую вещь. Вещь, в которую люди не вкладывают особых смыслов, которая изо дня в день выполняет свою определенную функцию. Его функцией стало – быть минутным желанием капризных детей.
*****
Мишка не знал, каким по счету был тот дом, в гостиной которого он сидел на диване. Люди в доме давно перестали обращать на него внимание и вспоминали только тогда, когда приходило время масштабной уборки. И тогда Мишку отправляли в чистку вместе с покрывалами и диванными подушками.
Но вот однажды… Однажды в этой самой гостиной появилась Женщина. Она жила в доме пососедству и изредка заходила к хозяйке на чай, чтобы отвлечься от семейной суеты и разговоров без идеи.
Она приходила, садилась на диван рядом с Мишкой, брала в руки чашку с липовым отваром и начинала говорить с хозяйкой о разных интересных вещах.
А однажды Мишка заметил, что с трудом может отвести от нее свои глазки – пуговицы, что старается поймать плюшевыми ушами каждую бархатную нотку ее голоса. Он даже начал пытаться незаметно коснуться ее руки мягкой лапой. Чувства начали оживать внутри его набитого соломой тела. Он изо всех сил старался поднять свою вечно падающую на лапы голову, чтобы видеть все ее линии и изгибы, чтобы ловить свет, мягко струящийся из усталых глаз. И тут вы конечно подумаете, что Женщина просто была похожа на мишкину Девочку. Вовсе нет. Она вообще не была похожа ни на кого из тех, с кем за свою игрушечную жизнь успел познакомиться Мишка. Многие считали ее холодной. Но, утреннее солнце кажется холодным только тому, кто не ночевал в поле. Каждой своей соломинкой Мишка чувствовал тепло этой Женщины. И второй раз в жизни ему захотелось обнять Человека крепко-крепко и прошептать в самый центр души «Не бросай меня».
*****
Как-то вечером Женщина снова зашла к хозяйке на чай. Пока та суетилась на кухне, укладывая на блюдо кексы и заваривая какие-то ароматные сборы, Женщина села на диван, взяла Мишку, усадила на колени, посмотрела ему в глаза и начала говорить. Она рассказывала ему о радостях и обидах, о смыслах и бессмыслицах, о детских играх и взрослых страхах. А потом… Потом, после посиделок в гостиной и неимоверного количества съеденных конфет и кексов, уже собираясь уходить, Женщина повернулась к хозяйке, взяла ее за руку и попросила, если той не трудно, подарить ей Мишку. И хозяйка с радостью выполнила просьбу подруги. Ведь всегда приятно дарить людям то, чего они очень хотят.
Женщина бережно взяла Мишку на руки и унесла… Унесла в дом, непохожий ни на один из домов. Всё вроде бы в нем было как и в любом другом: уютная кухня, теплые спальни и большая гостиная с камином. Но еще были там две вещи, которые отличали этот дом от всех остальных. Во-первых, там было много солнца. «Ну, вот, - удивитесь вы, - на свете много домов со светлыми комнатами и большими окнами!». Но я немного не про то. В этом доме было солнечно, даже когда за окном шел серый октябрьский дождь или когда вьюга ломилась в стекла. Даже тогда Дом не переставал излучать теплый и спокойный свет. Свет, от которого, казалось, пахло ванильным мороженым, бабушкиным яблочным пирогом и детским заклинанием «Всё будет хорошо».
Ладно, мы отвлеклись, и чуть не забыли про вторую особенность Дома. В нем жили Куклы. Они стояли на полках, сидели у камина, прогуливались под руку по комодам… Они были везде, в гостиной, в спальнях, в библиотеке, даже на кухне жили куклы! А в спальне Женщины на книжных полках, среди фигурок из слоновой кости и всяких приятных безделушек сидели куклы – клоуны. С яркими лицами и недобрыми улыбками. Мишке не понравились ни те, ни другие. Фарфоровые лица кукол были полны необъяснимой печали, а сами они, сжимая в тонких нервных пальцах кружевные зонтики или шелковые платки, читали друг другу грустные стихи. Стихи о несчастной любви, об одиночестве или еще о чем и того печальнее. Мишка искренне не понимал, что они, которые всю свою жизнь провели в этом замечательном доме, могут знать об одиночестве. Но куклы продолжали читать бесконечные сонеты и разговаривать друг с другом на свои грустные темы. Клоуны же, наоборот, пугали Мишку грубыми шутками и громким смехом. Поначалу он даже зажимал лапами уши и зарывался с головой глубоко под большой клетчатый плед…
*****
Но Женщина любила кукол. Грустных леди и грубых клоунов. Любила она и Своего Мишку. И теперь ОНА шептала ему в уши свои главные слова. А он в ответ прижимался носом к ее шее и тихо всхлипывал. Он полюбил Её, полюбил Её Дом, он даже привык к Её Куклам…
Он стал Её Любимым Мишкой. А это наверное главное, быть нужным Единственному Своему Человеку.
*****
Вы спросите, а что же было дальше? С Женщиной, с Мишкой, с многочисленными клоунами и фарфоровыми леди?
Конечно, я могу сказать «Жили все они долго и счастливо у самого синего неба…», но не скажу. Потому что, я не знаю, что стало с ними дальше.
Ведь эту историю Женщина написала взглядом на красной салфетке одного из маленьких кафе при нашей недолгой с ней встрече… А может, мне все это приснилось. Я уже и не помню.(с)